1857 год начался в четверг

Когда мы говорим о пожаре, мы представляем и переживаем чью-то трагедию, чьё-то горе. Действительно, кроме беды пожар не приносит ничего... Даже в наш век, когда противопожарной безопасности уделяется большое внимание, когда пожарные части оснащаются всё более современной техникой, а бойцы самоотверженно спасают людей и ценности от огня, он, огонь, продолжает держать нас в напряжении. В городах обилие современных горючих строительных материалов. В сельской местности дома строят по- прежнему из дерева... Есть где разгуляться «красному петуху».

И он с завидным постоянством сжирает жилые и нежилые строения, губит человеческие жизни и ломает судьбы.
Сегодня бытовые пожары носят в основном локальный характер. Хорошо обученные огнеборцы спасают многоквартирные дома; в деревнях чаще всего сгорает один дом, дальше огонь не пускают. Так было не всегда. В былые времена огонь, вырвавшийся из-под контроля, обычно уничтожал всю деревню. Статистическая и отчётная литература пестрит списками названий выгоревших деревень.
На воде происходят свои катастрофы. Суда тонут. Гибнут люди, уничтожаются грузы. Вот краткий, но жуткий список трагедий, произошедших в России в 1857 году. Почему именно в этом году? Об этом чуть позже. Итак:
22 мая. Сильный пожар в Боровске (город в Калужской губернии) истребил 150 домов, 200 лавок и несколько церквей.
15 июля. В Санкт-Петербурге произошёл большой пожар в расположении рот Измайловского полка. Между Московским и Измайловским проспектами огнём уничтожено 18 кварталов. Всего было испепелено 92 дома. Погибло около 20 человек, много домашних животных и птиц.
10 сентября. Российский линейный корабль «Лефорт» опрокидывается и тонет во время шторма в Балтийском море. 826 погибших.
О каждом из этих происшествий известно и написано не мало.
Но я хочу рассказать об одном страшном пожаре, произошедшем на воде. Точнее в устье реки Волхов в Новой Ладоге. Впервые об этом случае я прочитал в письмах барона Бориса Карловича Клодта фон Юрсгенбурга генерал-адъютанту Алексею Илларионовичу Философову. Об этих исторических персонажах мы писали на страницах «Провинции» в № 88 от 22 ноября 2013 г. в статье «Последний оплот благочиния». И в дальнейшем ещё вернусь к их переписке, а сейчас процитирую отрывок из одного письма от 8 сентября 1857 года.
«С 4-го на 5-е сентября у нас произошел ужасный случай. При сильной буре и шквале с озера суда сорвало с якорей и понесло вверх к деревне Юшково. В это время одна из соминок загорелась, не известно по какой причине и прибило ее к нашему перевозу на другой стороне Волхова от которой загорелись и другие суда и произошел ужасный пожар. Еще не исследовано, но полагают, что сгорело и погибло до ста судов и более и много людей и лошадей. При всех стараниях к ночи 5-го числа пожар был прекращен».
Событие по всей видимости настолько потрясло всех жителей Новой Ладоги и участников трагедии, что Борис Карлович, будучи городничим, не мог не написать об этом своему высокопоставленному родственнику. А Алексей Илларионович приходился ни много ни мало, а дядюшкой новоладожского представителя семейства Клодтов.
В дальнейшем, в Российском государственном историческом архиве, где хранятся и вышеназванные письма, я нашёл доклад главноуправляющего путями сообщений и публичных зданий генерал- адъютанта Константина Владимировича Чевкина императору всероссийскому Александру II. Привожу его полностью.
«Всеподданнейшим докладом 7-го сего сентября я довёл до Высочайшего Вашего Императорского Величества сведения, что на Волхове у Новой Ладоги, в ночи на 5-е число произошёл между судами пожар и что исследование сего несчастного случая поручено мною доверенному и опытному штаб- офицеру, инженер-полковнику Семичеву.
По полученному мною донесению обстоятельства пожара следующие: в ночь на 5-е сентября северный ветер, дувший от Ладожского озера, обратился в сильнейшую бурю, так что суда, стоявшие на якорях посередине Волхова и на причалах по левому городскому берегу, стало срывать с якорей и заливая волнами уносить к противоположному берегу. На нескольких судах оказалась течь от волн, выбивших конопатку, судовщики засветили фонари, что разрешается и законом, и принялись за конопатку пробоин.
Во втором часу ночи на одном судне стоявшем на якоре против городского собора почти на середине Волхова показалось пламя.
Бурею сорвало это судно и понесло его вместе с другими в беспорядке к правому берегу.
Порывы ветра были столь стремительны, что первое загоревшееся судно отнесено вверх противу сильного при устье Волхова течения более версты. Кому принадлежало оно за темнотою не могли различить и досель не дознано, замечено только, что это была тихвинка (Небольшое беспалубное деревянное грузовое речное судно, баржа. - М.У.), нагруженная хлебом.
Пламя быстро обхватило другие суда, а буря так свирепствовала, что с городской стороны не было возможности подать ночью помощь судам, горевшим на другом берегу, и даже сами хозяева не решились переехать реку к своим судам.
С рассветом стали перетаскивать на снастях к левому берегу суда ближайшие к пожару. Для этого же употреблен и находившийся вблизи пароход. Между тем команда путей сообщения, взяв две городские пожарные трубы перевезла их на лодках и на плечах переносила к горевшим судам. Пожар прекращен лишь к полудню; бурею нанесло суда на отмели так, что не оказалось даже возможным затопить горевшие барки.
Людей погибших не найдено и не показано по объявлениям, поданным судохозяевами. Всего сгорело 39 судов, затонуло 131 и повреждено 90; лесных гонок разбито 225. Около половины затонувших и поврежденных судов, примерно до 110, не только отлили воду и повреждения исправили, но уже вошли в Ладожский канал и следуют к Санкт-Петербургу. Лесные гонки требуют только новой перевязки.
Убытку объявлено самими судо-хозяевами на 291.285 рублей, но показание это нельзя не полагать преувеличенным, потому что объявлена не только вся ценность затонувших судов, которые значительною частью уже исправлены, но даже показана и полная стоимость лесных гонок, которые нужно только перевязать вновь, а равно и груз из которого часть также будет по просушке годен.
Судоходство по Ладожскому каналу продолжается, несмотря на небывалую досель неизменную засуху и даже мороз (-4) и в Санкт-Петербург приходят ежедневно до 150 судов».
Почти одинаково описано происшествие, с небольшой разницей: городничий, пусть и в неофициальном рапорте, пишет о человеческих жертвах, а императора, похоже, вводят в заблуждение.
Из доклада императору следует, что причиной пожара явились фонари, зажечь которые судовладельцев вынудило нарушение конопатки в обшивках их судов. А выбивание водой этой самой конопатки было «ахиллесовой пятой» «тихвинок». Ещё в 1850-м году главноуправляющему путей сообщения и публичных зданий поступил рапорт из правления II округа путей сообщения в городе Вытегре. В нём настоятельно предлагали законодательно заставить владельцев судов типа «тихвинка» укрепить конопать на их кормовой и носовой частях «ластою и скобами». Дело в том, что во время шлюзования струи воды, заполнявшей камеру, выбивали конопать и грозили тем самым затопить судно. Два года «судились да рядились», но узаконить укрепление лодок не удалось. Решили обязать хозяев «тихвинок» не выпускать в Мариинскую систему суда, эксплуатируемые более пяти лет. Хотя инженер- полковник Колодкин предложил обивать ластами и скобами не только «тихвинки», но и прочие суда и даже барки, по каким бы водам они не ходили и в каком состоянии не были. Как в воду глядел господин инженер, извините за каламбур. Прислушались бы судопромышленники, да не скупились, глядишь, и устояли бы суда против бушующей ладожской воды.
В конце доклада о пожаре упоминается небывалая засуха и ранние морозы в наших краях. О природных катаклизмах в тот год писал и Борис Карлович Философову: «В Загвоздье (имение Философовых - М.У.) нынче как и во всем краю огородные овощи почти все пропали от морозов, сена так мало, что продавать невозможно и подумать, а хлеба довольно хороши...» И это в наших краях, где и так постоянный недород. Но сколько бы бед не выпадало на долю русского крестьянина, а ведь именно ему тяжелее всего в таких ситуациях, он всё переносил стоически. Как пишет Василий Максимович Максимов в своих этнографических записках, крестьяне не говорят: «У нас был голод»; они говорят, что был «дорогой хлеб». Это был 1857 год...

Михаил Удалов

• < ВпередВыбор за потребителем
• НазадЧто такое дружба? >