Сясьская легенда
- Автор: "Сясьский рабочий"
На реке Сясь стоит наше большое село – Сясьские Рядки. Его историю мы только начинаем изучать. Много интересного и много тайн хранят берега реки и Ладожского озера. Небольшой участок каменной дороги и «горбатый» мостик, что на улице Ленина, помогут нам соединить эпохи.
Собирая материалы по истории строительства первой судоверфи, построенной на реке Сясь в 1702 году, невольно начала собирать все документы, книги и другие материалы, связанные с великим человеком, преобразователем России – Петром Первым.
В краеведческом альманахе В.Астафьева «Тропинки в прошлое», «споткнулась» на фразе «…в 1716 г. Царевич Алексей Петрович построил в Сясьских Рядках церковь Алексея, Человека Божьего. Здесь же имелся его деревянный дворец».
А так ли это? Решила найти ответ и занялась поиском исторических материалов. Прочитав немало книг и собрав достаточно много документов, хочу поделиться с читателями своей версией, связанной с пребыванием в наших краях царевича – Алексея.
Жизнь царевича Алексея, сына Петра Первого, мне показалась интересной, и я предлагаю вам познакомиться с ней. Историю жизни Алексея Петровича, его родителей и окружения излагаю в хронологической последовательности, которая поможет нам сопоставить разные события.
Отец Алексея, Петр Алексеевич Романов родился 30 мая 1672 года. Имя получил в связи с тем, что был крещен в «Петров день». С детства Петр научился стрелять из лука, фехтовать на шпагах, а также пристрастился к морскому делу. Уже в 21 год понял, что без флота Россия не станет великой державой. Знал математику, механику, кораблестроение, фортификацию, архитектуру, и др. науки.
Евдокия Федоровна Лопухина, первая супруга Петра I (мать Алексея) (1669 - 1731) была дочерью боярина Федора Лопухина. Они поженились, и в следующем году Петр имел от нее сына.
Алексей родился 19 февраля 1690 года. Первое время он был на попечении бабушки. В сентябре 1698 года, после расправы над стрельцами и заточения матери в Суздальский монастырь, восьмилетний цесаревич был перевезен к тетке, Наталье Алексеевне (сестра Петра), в село Преображенское, где жил с 1705—1709 годы.
Алексей любил мать и даже после ее заточения в Суздальский монастырь ездил к ней на свидание в 1706 или в 1707 году (в разных источниках разные даты).
В детстве Алексей воспитывался без внимания со стороны отца. Он сам впоследствии признавался: «…Со младенчества моего несколько жил с мамою и с девками, где ничему иному не учился, кроме избных забав, а больше научился ханжить, к чему я и от натуры склонен». Царевича окружали люди, недружелюбно относившиеся к «затеям» государя.
Алексей стал учиться грамоте рано: в шесть лет с ним занимался князь Никифор Кондратьевич Вяземский (бывший певчий дьяк), затем в наставники был нанят саксонец Мартин Нейгебауер, бывший студент Лейпцигского университета.
А в 1703 году учителем царевича стал приглашенный в Россию немецкий барон Генрих фон Гюйссен. Программа обучения, которую составил барон, включала богословие, арифметику, геометрию, географию, иностранные языки, фехтование, танцы, верховую езду и, конечно, военное дело.
Петр I стремился приучить сына и к практической деятельности:
в апреле 1702 года Петр взял его с собой в Архангельск на строительную верфь;
в 1703 как солдата бомбардирской роты привлек в поход на Ниеншанц (шведская крепость, являвшаяся главным укреплением города Ниен на берегу Невы, в устье реки Охты, на её левом берегу, рядом с современной Красногвардейской площадью в Санкт-Петербурге. Названия: Ландскрона, Невское устье, Ниен, Шлотбург – связаны с одним и тем же местом);
в 1704 заставил участвовать во взятии Нарвы, а затем присутствовать на торжествах, устроенных в Москве по случаю овладения этой крепостью.
Молодым юношей Алексей много ездил по стране, помогая отцу. Осенью 1707 года Алексею был поручен надзор за работами по укреплению Москвы на случай нападения Карла XII (шведский король). Потом он набирал полки при Смоленске, а в августе 1708 года на него же был возложен осмотр продовольственных магазинов в Вязьме.
И в дальнейшем Петр требовал от Алексея активно заниматься вопросами снабжения армии и пополнения ее рекрутами. Вот несколько отрывков из писем царевича к отцу. Они дают наглядную картину поручений, которые исполнял Алексей Петрович: 1) «Милостивый государь батюшка. Письмо твое получил вчера, за что всеусердно благодарствую и впредь того желаю. И по тому письму изполнять буду всею силою; а чтоб зделать пять полков, и то каким возможно образом, набирать буду». 2) «…и по указу твоему в Вязме магазейн велел зделать, и для высылке хлеба в Вязму посланы нарочно диаки»
Однажды царевич прислал в Преображенский полк малопригодных рекрутов. Это вызвало гнев Петра, так как он являлся командиром полка, при этом Петр не церемонился в выражении своего неудовольствия. «Я зело недоволен, — писал он Алексею 27 ноября 1708 года, — присылкою в наш полк рекрутов, которыя и в другия полки не годятца, из чего вижу, что ты ныне болше за бездельем ходиш, нежели дела под сей так нужной час смотриш…»
А царевич проводил время сообразно старой русской жизни: то слушая богослужение и занимаясь душеспасительными беседами, то учреждая пиры, постоянным участником которых был его духовник – Яков Игнатьев.
Поручая сыну разные работы, царь в то же время требовал, чтобы Алексей продолжал учиться. Осенью 1708 года Алексей продолжил занятия с возвратившимся из-за границы учителем Гюйссеном. В начале 1709 года царевич представил царю в Сумах пять полков, собранных и устроенных им самим. Там он опасно заболел и лежал в Харькове. Затем он присутствовал в Воронеже при спуске кораблей, а осенью отправился в Киев, чтобы находиться при той части армии, которая предназначалась для действий против Станислава Лещинского (король польский и великий князь литовский).
Для продолжения образования, а также выбора невесты осенью 1709 года Петр отправил Алексея в Германию. По пути в Дрезден Алексей пробыл три месяца в Кракове. По описанию современника, он был весьма задумчив и неразговорчив в незнакомом обществе.
А весной следующего года Алексей, находясь в Дрездене, увиделся с будущей женой, которой шел шестнадцатый год. Принцесса Шарлотта понравилась Алексею больше других, и потому в начале 1711 года он объявил отцу, что готов «браковенчаться». Все лето Алексей прожил у родных своей невесты. А 14 октября в саксонском городе Торгау, в присутствии Петра I, Алексей Петрович женился на Шарлотте–Кристине-Софии-Брауншвейг-Вольфенбюттельской.
Уже через 3 дня после свадьбы Алексей поехал выполнять поручение отца по заготовке провианта для русской армии на территории Речи Посполитой.
(Королевство Польское и Великое княжество Литовское располагалась преимущественно на территориях современных Польши, Украины, Беларуси и Литвы, а также на части территории России, Латвии, Эстонии, Молдавии и Словакии).
Через шесть месяцев Шарлотта снова увидела своего мужа, но вместе они прожили только 3 месяца. Алексей уехал в армию, а Шарлотта осталась жить в прибалтийском городке Эльбин. Там её навестил Петр со своей новой женой Екатериной Первой (Марта Скавронская, женщина невысокого происхождения, бывшая « в услужении» военных, ставшая сначала любовницей, потом царицей и незаменимым другом царя).
Скучая, Шарлотта писала своей матери: «Я нежно люблю царевича, моего супруга. …Я бы нисколько не дорожила жизнью, если бы могла ее принести ему в жертву или этим доказать ему мое расположение, и хотя я имею всевозможные поводы опасаться, что он меня не любит — мне кажется, что мое расположение от этого еще увеличивается...». Увы, ее опасения сбывались: со временем становилось совершенно очевидно, что Алексей охладел к жене. Немало этому печальному обстоятельству содействовали его частые и длительные поездки по поручениям отца, во время которых он начал много пить.
Вернувшись в Россию в 1712 году (1713- в других источниках) после трехлетнего заграничного путешествия, царевич должен был пройти своего рода экзамен у отца, который потребовал представить ему некоторые чертежи. Испугавшись, что отец попросит его начертить что-нибудь в своем присутствии, Алексей выстрелил из пистолета в ладонь правой руки. Ранение не было серьезным, царевич лишь опалил огнем руку, но смог таким образом избежать испытания. Петр запретил Алексею появляться во дворе, он понимал, что сын не сможет продолжить его дело, и это вызывало его гнев и расстройство.
В стране произошли перемены. С 1712 года Санкт–Петербург стал столицей Российской империи. По указу царя туда переехали большинство государственных учреждений, царская семья, придворные.
По настоятельному требованию Петра I принцесса Шарлотта, наконец, выехала в Петербург. В апреле 1713 года, встречая супругу своего царевича, русские постарались «не ударить лицом в грязь» перед иностранцами. «Когда экипаж Шарлотты подъехал к Неве, к берегу подошла новая, красивая, обитая красным бархатом и золотыми галунами шлюпка, — писал в Вену австрийский резидент Плейер. — На шлюпке находились бояре, которые должны были приветствовать кронпринцессу и перевезти ее на другой берег. На этом берегу стояли министры и другие бояре в одеждах из красного бархата, украшенных золотым шитьем. Неподалеку от них царица ожидала свою невестку. Когда Шарлотта приблизилась к ней, она хотела, согласно этикету, поцеловать у нее платье, но Екатерина не допустила ее до этого, сама обняла и поцеловала ее и потом проводила в приготовленный для нее дом. Там она повела Шарлотту в кабинет, украшенный коврами, китайскими изделиями и другими редкостями, где на небольшом столике, покрытом красным бархатом, стояли большие золотые сосуды, наполненные драгоценными камнями и разными украшениями. Это был подарок на новоселье, приготовленный царем и царицей для их невестки”.
Дом находился на Петровском острове, в нём было шесть небольших комнат
Начался 1713 год. Алексей вместе с Петром участвует в финляндском походе, ездит с его поручениями в Москву, а в течение летних месяцев наблюдает за рубкой леса для кораблестроения в Новгородской губернии и постройкой судов на Ладоге. 17-го августа 1713 года он возвратился в Петербург и зажил с женою в особом дворце, построенном в 1712 году на левом берегу реки Невы (современная наб. Кутузова), рядом с домом царевны Натальи Алексеевны (сестра Петра Первого). Недалеко стояла церковь Божьей Матери всех Скорбящих, часть которой сохранилась и сегодня.
Скромные суммы, ассигнованные на их содержание, задерживались или выдавались не сполна, а потому они терпели постоянно нужду в деньгах. Царевич имел в своем личном владении некоторое количество сел, деревень и земельных угодий, сам занимался хозяйством и требовал точных отчетов от управителей своих имений, однако доходов с них не хватало на покрытие расходов. А между тем немалые средства требовались на содержание их двора: небольшого у Алексея, но пышного и многочисленного у Шарлотты. Отношения между супругами становились все холоднее, взаимные упреки и ссоры все чаще. Брак не внес существенных изменений в жизнь царевича. Высокая и худая, с лицом изуродованным оспой Шарлотта не пользовалась любовью Алексея. Он писал: "Жену мне «…Жену мне на шею чертовку навязали; как к ней не приду, все сердитует и не хочет со мной говорить". Шарлотта заперлась в своем доме, старательно избегая любых контактов с представителями родовитой знати, высокопоставленными сановниками. Она не выучила русский язык и лишь по необходимости соблюдения придворного этикета посещала православные службы. От горестей и семейных огорчений Алексей Петрович стал почти ежедневно крепко выпивать, а его друзья, желая еще более отдалить царевича от жены, повадились приводить с собой на совместные пирушки уличных девок.
Добившись от врачей заключение, что ему необходимо лечение от чахотки, и получив разрешение отца, Алексей летом 1714 года уезжает за границу. Его отъезд был настолько скоропалителен, что беременная жена узнала о предстоящей разлуке только тогда, когда карета царевича была подана к подъезду. Прощание между супругами было кратким. «Adiu, ich gehe nach Karlsbad»(фр.), — прощайте, я отправляюсь в Карлсбад (Карлсбад –Баден — посёлок в Германии, в земле Баден-Вюртемберг или старое русское название города Карловы Вары в Чехии).
За полгода, проведенные царевичем в Европе, он не писал жене письма. Спустя пять месяцев Шарлотта сообщала матери: «Царевич все еще не возвратился, и никто не знает, где он, умер ли он или жив; я в ужасном волнении. Все письма, которые я к нему отправила в последние шесть или восемь недель, возвращены мне из Дрездена и из Берлина, так как его адрес там неизвестен».
Во время его отсутствия, 12 июля 1714 года, после тяжелых родов, принцесса родила дочь Наталью (умерла в 15 летнем возрасте).
В декабре 1714 года Алексей возвратился в Петербург. Возвращение не принесло мира. Не в силах заглушить страх перед отцом, томясь недобрыми предчувствиями, он все чаще бывал пьян, а протрезвев, старательно избегал общения с женой, предпочитая проводить время со своей любовницей Ефросиньей, открыто поселившейся в их доме.
Ефросинья Федорова (чухонка Афросинья, Евфросинья - в других источниках), была из крепостных Никифора Вяземского («чухонка» - прежнее название эстонцев, а также карело-финского населения окрестностей Петербурга).
Вскоре Шарлотта почувствовала, что она вновь готовится стать матерью. В полночь с 11 на 12 октября 1715 года начались родовые схватки, а к пяти часам утра она благополучно родила сына — Петра Алексеевича будущего юного императора Петра II (1715-1730 г.г., последний потомок дома Романовых по мужской линии. Царствовал всего три года и неожиданно умер в пятнадцатилетнем возрасте, в день своей свадьбы).
В день иконы Божией Матери «Казанская», прожив в России около двух лет, 22 октября 1715 года Шарлотта умерла. Ей было всего двадцать один год. Хоронили принцессу торжественно в Петропавловском соборе. Петр I вместе с царевичем шел за гробом, который несли гвардейские офицеры.
На похоронах Алексей Петрович получил письмо от отца, в котором Петр I требовал или исправиться, или отказаться от престола. В письме к сыну он изложил причины своего недовольства царевичем и заканчивал его угрозой лишить наследства, если он не исправится.
Три дня спустя Алексей подал отцу ответ, в котором сам просил лишить его наследства «Понеже вижу себя, - писал он, - к сему делу неудобна и непотребна, также памяти весьма лишен (без чего ничего возможно делать) и всеми силами умными и телесными (от различных болезней) ослабел и непотребен стал к толикого народа правлению, где требует человека не такого гнилого, как я. Того ради наследия (дай Боже Вам многолетнее здравие!) Российского по Вас (хотя бы и братца у меня не было, а ныне, слава Богу, брат у меня есть, которому дай Боже здоровья) не претендую и впредь претендовать не буду, желаю монашеского чина и прошу о сем милостивого позволения».
Этим письмом царевич отказался от наследства не только за себя, но и за сына Петра Алексеевича. Отец дал сыну полугодовую отсрочку.
А перед этим событием произошло очень важное событие. 28 октября царица Екатерина также родила долгожданного мальчика, и его тоже назвали Петром (Петр Петрович умер в апреле 1719г.)
26 августа 1716 года из Копенгагена, (столица и самый крупный город Дании) Петр написал Алексею ещё одно письмо, в котором очередной раз предоставлял ему возможность унаследовать престол, в случае если царевич откажется от намерения уйти в монастырь, и предлагал приехать к нему в Копенгаген, чтобы принять участие в военных действиях против шведов.
Алексей объявил, что едет к отцу, и 26 сентября выехал из Петербурга. Из Либавы (город Лиепая в Латвии до 1917 г., на берегу Балтийского моря) он тайно поехал в Вену, через Данцинг (славянское название - Гданьск, город и порт на севере Польши, на реке Висле) под вымышленным именем польского шляхтича Коханского, где и явился к канцлеру Шенборну 10 ноября 1716 года. Вместе с ним переодетая в пажеский костюм ехала Ефросинья.
В Австрии Алексей получил политическое убежище, но, как только о его бегстве стало известно при русском дворе, он уехал в Неаполь. В Копенгагене Петр так и не дождался сына. Начался долгий розыск, и только в марте 1717 года установили, что Алексей находится в крепости Эренберге (замок в Тироле – Австрия). Петр посылает в Вену опытного дипломата Петра Андреевича Толстого и гвардии капитана Александра Ивановича Румянцева с жестоким приказом вернуть Алексея в Россию.
В итоге 3 октября 1717 года Алексей объявил о согласии вернуться в Россию: «...недостойному всем моем своевольном отъезде, будет, буде я возвращуся, прощение ...И, наделся на милостивое обещание ваше, полагаю себя в волю вашу и с присланными от тебя, государя, поеду из Неаполя на сих днях к тебе, государство, в Санкт-Петербург. Всенижайшим и непотребный раб и недостойный назваться сыном Алексей».
Он просил отца простить ему побег и разрешить обвенчаться с его Ефросиньей. 17 ноября царевич получил письмо от отца с извещением, что ему будет дано разрешение на брак, когда он окажется в пределах Российского государства. Путь домой длился 3,5 месяца, и 31 января 1718 года Алексея привезли в Москву.
Несколько дней спустя он был введен в Кремлевский дворец без шпаги и предстал перед Петром, духовенством и знатью. Алексей повинился в содеянном и просил прощения. Петр обещал это сделать, если он откажется от наследства и выдаст своих единомышленников, якобы готовивших заговор. Он удалился с отцом в соседнюю комнату. Затем все перешли в Успенский собор, где царевич перед евангелием отрекся от престола и подписал в том клятвенное обещание. Начались допросы и казни.
После казней в Москве, в конце февраля 1718 года Алексея привезли в Петербург. Он был «под домашним арестом». Продолжались беседы, допросы и пытки близких к нему людей. Ничто еще в это время не предвещало страшной развязки его дела: он жил одним желанием: увидеться с Ефросиньею и жениться на ней, о чем в Светлый праздник умолял царицу, упав ей в ноги.
Алексей очень ласково обращался к любимой Ефросинье: «Маменька, друг мой…», «Матушка моя, друг мой сердешный…». В письме к ней он писал: «Батюшка взял меня к себе есть и поступает ко мне милостиво! Дай Боже, чтоб и впредь так же, и чтоб мне дождаться тебя в радости. Слава Богу, что от наследства отлучили, понеже останемся в покое с тобою. Дай Бог благополучно пожить с тобой в деревне, понеже мы с тобой ничего не желали только, чтобы жить в Рождественке; сама ты знаешь, что мне ничего не хочется, только бы с тобою до смерти жить». Ефросинья приехала в Петербург 20 апреля, но царевич не встретил ее и не обнял при свидании. Несмотря на беременность, её посадили в Петропавловскую крепость.
В мае, после объявления народу о заговоре против царя Петра I, в котором якобы участвовал и царевич Алексей, его заключили в Петропавловскую крепость. 24(или 25) июня верховный суд, состоявший более чем из 120 человек, приговорил его к смертной казни.
26 июня «…пополудни в 6 часу, будучи под караулом в Трубецком раскате, в гарнизоне, царевич Алексей Петрович представился» (Записная книга С-Петербургской гарнизонной канцелярии). Его похоронили под лестницей колокольни Петропавловского собора.
У Ефросиньи Федоровны должен был родиться ребенок, однако судьба дитя и его матери и теперь остается неизвестной: умерли ли они сами или были убиты по приказу Царя Петра I остается тайной до наших дней.
А теперь вернемся к началу нашего рассказа и попробуем сопоставить имеющиеся сведения.
В.Астафьев, рассказывая о Сясьских Рядках, сослался на книгу П.И.Челищева «Путешествие по Северу России в 1791 году». Перечитав её, нашла два раза упоминания о селе. Привожу первый текст:
«…Проехавши десять верст, в 12 часов переезжали на плоту реку Сязь, которая шириною до осмидесяти сажен. На другой стороне сей реки по течению ее на левой стороне дворцовое село Сязь; в нем две церкви, одна каменная — Сретению Господню, строена от подаяния доброхотных дателей, другая деревянная — Алексею Человеку Божию, построена царевичем Алексеем Петровичем».
Обращаю внимание, что путь был из Санкт-Петербурга на Олонец, Архангельск, Соловки. Если переезжали реку, то выходили на правую сторону по течению реки. В первый раз П.Челищев, переезжая реку, выходит на левую сторону, а также называет каменную церковь Сретенья Господне, что не соответствует названию нашей церкви. Существующий ныне каменный храм Успенья Пресвятой Богородицы построен и освящен в 1751 году. Он имеет 4 предела, один из которых Алексея Человека Божия. А вот упомянутая церковь Сретенья Господня находилась на р. Воронежке ниже д. Потанино.
П.Челищев заезжает во второй раз, и по его описанию мы видим, что эти места похожи наши Сясьские Рядки.
«…В четырех верстах от деревни Босынги, в деревне Петра Ильича Нагина Короповой остановившись, поужинали и в половине девятого часа по полудни из нее поехали. От деревни Короповой отъехавши тридцать две версты, в деревне и погосте Сясьском-Успенском остановились в три часа пополудни. В проезд наш чрез оный погост в Соловки в нем мы не останавливались, а теперь в нем остановясь, в доме государственного крестьянина Алексее Потафьева обогрелись и для любопытства были во обеих церквах и по надписям в церкви Алексее Человека Божия узнали, что она построена в 716 году царевичем Алексеем Петровичем во имя его патрона, и как оная Сясьская, так и прочие по близости сего погоста деревни были, в его владении, здесь же имелся его деревянный и дворец. В Успенской и Алексеевской церквах отслушавши храмам молебен, при морозной с холодным ветром погоде поехали».
Но что же за надписи были в церкви, на которые ссылается П.Челищев?
Кстати, дневник издан не самим автором, а спустя 95 лет, «под наблюдением Л. Н. Майкова в 1886 году».
А теперь попробую ответить, где же были личные владение Алексея Петровича?
В качестве ответа на вопрос приведу выписку из книги Д.С.Рябова (гатчинский краевед) «Рождественские храмы»: «История села Рождествена ведет отсчёт с 1713 г., когда деревня Большая Грязна в числе других поселений Куровицкой мызы была пожалована Петром I сыну Алексею. В тот же год, по указу Алексея Петровича здесь строится церковь Рождества Пресвятой Богородицы, начинается возведение дворца, сооружение водяной мельницы на реке Оредеж. Два года спустя фрейлина жены царевича Юлиана Арнгейм, записала в своём дневнике: «Мы в Рождествене, мызе царевича, в Копорском уезде, в 70 верстах от Петербурга... Кругом лес. Тихо. Только деревья шумят, да птицы щебечут. Быстрая, словно горная, речка Оредежь журчит внизу под крутыми обрывами из красной глины, на которой первая зелень берёз сквозит, как дым, зелень ёлок чернеет, как уголь. Деревянные срубы усадьбы похожи на простые избы. Главные хоромы в два жилья с высоким теремом, как у старых московских дворцов, ещё не достроены. Рядом – часовенка с колокольнею и двумя маленькими колоколами, в которые царевич любит сам звонить. У ворот – старая шведская пушка и горка чугунных ядер, заржавевших, поросших зелёной травой и весенними цветами. Всё вместе -настоящий монастырь лесу...»
Здесь же приводятся 2 письма из переписки царевича Алексея Петровича с Новгородским митрополитом Иовом. Мог ли Алексей строить 2 храма, расстояние между которыми более 200 верст?
Хочу обратить внимание на другой момент. Во многих источниках говорится, что Алексей начинает гулять с крепостной девкой Никифора Вяземского. И в текстах встречается слово «чухонка».
Прочитав разные документы по Ингерманландии, нашла, что коренное население земель, прилегающих к реке Ижоре, составляют финно-угорские племена (ижора, чудь, водь), которых называли чухонцами.
В книге М.И.Пыляева «Забытое прошлое окрестностей Петербурга» прочитала: «…Близ Стрельны (пригород Санкт-Петербурга, ранее Стрельна относилась к Копорскому уезду) есть 2 селения немецких колонистов. На месте, где стояла дача княгини …в петровское время, был загородный дом князя Никифора Вяземского, наставника царевича Алексея Петровича …Известно также, что Ефросинья Федорова, с которой имел любовную связь царевич Алексей Петрович, была крепостной девицей этого учителя Вяземского».
Ещё один интересный факт нашла о пребывании Алексея в Рождествено. Это дума № 3 поэта К.Ф. Рылеева «Царевич Алексей Петрович в Рожествене». Написана не ранее 1823 г. В комментарии к ней написано: «Вероятная историческая основа думы - доклад А. О. Корниловича "О жизни царевича Алексея", сделанный 19 декабря 1821 г.». Вот отрывок из неё:
«Страшно воет лес дремучий, ветр в ущелиях свистит,
И украдкой из-за тучи месяц в Оредеж глядит.
Там разбросаны жилища угнетенной нищеты,
Здесь стоят средь красоты деревенского кладбища деревянные кресты.
Между гор, как под навесом, волны светлые бегут.
И вослед себе ведут берега, поросши лесом»…
Читаем дальше краеведческий альманах В.Астафьева: «Подтверждая этот факт, историко-статистические сведения о С-Петербургской епархии добавляют, что царевич, «…пока храм строился, почти безвыездно жил в Сясьских Рядках. Устроенная Алексеем Петровичем деревянная церковь сгорела в 1807 году».
Действительно о Сясьском или Успенском погосте написано в 1884 году в Историко-статистических сведениях Санкт-Петербургской епархии, выпуск № 9.
А в выпуске № 1 за 1869 год упоминается только Богоявленский погост, который располагался ниже по течению реки Сясь.
Значит ли это, что Сясьский или Успенский погост образовался позднее?
Обращаю внимание читателя на книгу К.Неволина «О пятинах и погостах Новгородских в XVI веке с приложением карты», написанную в 1853 году. Успенского или Сясьского погоста там тоже нет. Но есть погост «Богоявленской на Сяси», под № 37. Именно его можно рассматривать как ближайший к нашей местности. А ещё указаны погосты: Петровской в Мелегиже на реке Сяси, Воскресенкой на Липне на реке Сяси, Ильинской на Сяси, Воскресенской на Сяси, Никольской на Сяси, Рожественской на Сяси.
С описанием деревень, входящих в их состав, нам ещё предстоит познакомиться.
Приведу отрывок из письма Алексея, написанного в 1716 году, перед отъездом заграницу:
P.S. «Понеже надобно послать с ним священника, то вели быть в Петербург Никольскому попу из Дубны Патапию, и изготовь и его туды же в посылку, для чего и указ в Рядки посылается, а денег на дорогу Федору Борисовичу дай сто рублёв со всеми, а в Риге для проезду Немецкою землю оставлено у Ильи Исаева двести червонных, и чтоб все было готово, а я с Москвы еще о сем буду писать…
В Ладожския Рядки Павлу Богданову, или кто управителем там: «По получении сего письма выслать Никольского попа из Дубны Патапия Никитина в Петербург и будет ему некая отлучка, того ради чтоб церковь свою приказал управлять соседствующему какому попу».
«…Эти письма Новгородский комендант отправил к князю Меншикову, а последний препроводил их к государю ещё до прибытия царевича в Москву.»
Для справки. Село Дубно находится в 130 верстах от Петербурга и в 24 верстах от Новой Ладоги. Оно сначала называлось «Рядок». О первоначальной здешней церкви свидетельствует церковная опись, составленная в 1748 году священником Потапием Никитиным. В описи об антиминсе сказано: «На Святом престоле антиминс печатан на материи шелковой; освящен преосв. Иовом митрополитом в лето от Р.Хр. 1716 году находится в целости…»
Из приведенных примеров мы видим, что дважды упоминается слово «Рядок»: «Ладожския Рядки» и село Дубно («Рядок»). Очевидно, это название дало повод некоторым, изучающим историю нашего края, прийти к выводу, что речь может идти о Сясьских Рядках.
Где и когда познакомился Алексей с этим священником нам предстоит выяснить. На этом я прерываю свой рассказ. Ещё есть что читать, с чем знакомиться.
А жил ли царевич Алексей в Сясьских Рядках? Предлагаю выводы сделать самим.