«Деревенька моя»
- Автор: "Провинция. Северо-Запад"
Часть первая.
«В Надкопанье... На погосте...». В 60-70-х годах прошлого века часто можно было услышать эти слова. Так определяли старожилы деревни место своего жительства. Хотя собственно Надкопанье - это полтора десятка домов. А вокруг Надкопанья расположился целый хоровод таких же маленьких деревушек, названия которых звучат сегодня всё реже: Курицыно, Крикачёв Посад, Вишняков Посад, Пучнино, Князево, Обои («Убой»), Насоново, Томилино, Берег, Карпино, Подбережье, Якшино.
Одни деревни расположились по берегам речки Косопаши, другие - по левому и правому берегу реки Паши. С 1966 по 1990 годы все эти деревеньки входили в состав Пашского сельского совета, теперь же входят они в Пашское сельское поселение. Но есть у них и своя собственная жизнь.
Полвека назад поселилась наша семья в деревне Надкопанье, в бывшем доме Берёзкиных. Дом, построенный в 60-х годах 19 века, был большой, двухэтажный, с множеством окон, смотревших прямо на церковь, с крепкими, гладкими половицами, широкой лестницей на второй этаж. Поднявшись на чердак, можно было увидеть толстые сосновые балки, которые, казалось, излучали тёплый свет. В доме жили четыре семьи, часть дома принадлежала Матрёне Петровне Смеховой, сестре мамы. Свёкор её в своё время портняжил в наших краях. Приходил сюда пешком с реки Капши, ходил по дворам и обшивал местное население. Здесь он и похоронен. Вот тётка и перебралась после войны сюда.
Выкупила Матрёна Петровна свою часть дома у колхоза в 50-х годах. Несмотря на «почтенный возраст» (а исполнилось ему 100 лет), дом был тёплым, со старинными светильниками и печами. Тётя Мотя (так звали мы её в семье) приобщала нас к деревенской жизни. Научила ставить и греть самовар. После бани мы с удовольствием пили чай из самовара с ватрушками и калитками. Выпивали иногда по пять чашек чаю. Водила на «Зыбун» (болото за деревней) за грибами и ягодами. Часами рассказывала нам о себе, о муже, погибшем на финской войне, о жизни на родине, в не существующей ныне деревне Калинино на реке Капше. Мы наслаждались, слушая эти рассказы. Речь её, напевная, образная, пересыпанная пословицами и поговорками на все случаи жизни, порой острыми и небезобидными, удивляла и восхищала нас. В 12 лет батюшка (так называла она отца) отправил её с мужиками «на Мурмань» на заготовку леса, как старшую из тринадцати детей. Там она научилась всему: валить лес, стоя по пояс в снегу, обрубать сучья, варить еду на артель и ругаться матом. Жаль, что прожили мы в этом доме недолго: сгорел он в 1970 году. После пожара остались от дома одни чёрные головешки, которыми мама и тётка со слезами топили печь уже в другом доме.
Просыпаясь по утрам, мы видели колокольню храма, его разрушающиеся своды. Вечерами ходили на прогулки к церкви, любовались строгими пропорциями здания, поднимались по выщербленным временем ступенькам. Рассматривали памятники на кладбище, разбирали надписи на них. Богатых надгробий у церкви было тогда ещё много, но год от года становилось всё меньше, а храм зарастал со всех сторон деревьями и кустами. Даже над кровлей входных ворот росли молоденькие берёзки. Узорная ограда церкви тоже уменьшалась: «переселялась» на другое кладбище, сделать ограду на могилу тогда было непросто, вот народ по вековой русской привычке и заимствовал то, «что плохо лежит». Может быть, у кого-то из жителей деревни и возникала мысль, что неплохо бы церковь восстановить, но дальше этого дело не шло.
Вечерами по пыльной деревенской улице, мимо церкви и потемневшего от времени, но ещё крепкого амбара, мыча, возвращалось домой большое деревенское стадо. Почти в каждом доме была корова с телёнком. Хозяйки встречали своих кормилиц у ворот с куском круто посоленного хлеба.
Летом все косили сено на полях, которые простирались сразу же за деревней. Косили «с трети». Убирали сено вручную, ставили шесть стогов на совхозном поле, если нужно было для личного хозяйства - два. Сенокосов не хватало. Иногда из-за них возникали споры между соседями. Теперь же эти сенокосы, можно сказать, никому не нужны, зарастают кустарником и борщевиком. Вся жизнь деревенского люда проходила в труде. Доярок беспокоили корма и надои, механизаторов - заготовка кормов. Жизнь «кипела» в поле и на скотных дворах. Отдыхали в деревенском клубе. Летом он наполнялся до отказу молодёжью, приходили полюбопытствовать и посмотреть на молодёжь и пожилые люди. На танцы в Карпинский клуб собиралась тогда молодёжь из Паши и Свирицы, такой они пользовались популярностью в округе. «Заводилой» всех дел в клубе был Иван Васильевич Устинов, а попросту - Ваня.
Зимой в деревне затишье. Остались здесь, в основном, пенсионеры да семейные люди среднего возраста. Коровы есть сейчас только на подворье храма. Один из дачников содержит небольшое хозяйство. Кое- кто держит куриц, поросят и телят. Не увидишь теперь в деревне по вечерам важно шагающих с пастбища мычащих коров. Изредка услышишь петушиный крик да увидишь роющихся у забора кур. Летом деревня ненадолго оживает: появляются дачники. Часто это потомки коренных жителей. Осенью снова наступает затишье. Но по-прежнему мила эта деревенька многим, вот и тянет сюда её бывших обитателей. Такова судьба большинства русских деревень. Не миновала она и Надкопанье.
На первый взгляд, в деревне нет ничего примечательного. Те же старые деревянные дома, что и повсюду. Та же тихая, размеренная жизнь без особых событий. Но за этой непримечательной «внешностью» - богатая история.
В книге «Путешествие по реке Паше», изданной храмом Рождества Христова в Надкопанье, говорится, что Христорождественский Пашский погост - один из древнейших погостов, он «возник на месте разрушенного шведами женского монастыря во имя Рождества Христова. Монастырь так и не возродился, а церковь осталась центром погоста». «Самое раннее из обнаруженных упоминаний погоста относится к 1496 году». Выходит, что нашей деревеньке уже более пяти веков! Каменный храм Рождества Христова, который сегодня является достопримечательностью и украшением Надкопанья, был построен по проекту архитектора Авраама Ивановича Мельникова в 1822 году ( по другим источникам - в 1828 году). «Новоладожские помещики-дворяне, прихожане Христорождественского храма, выхлопотали у Губернского правления разрешение на строительство при погосте «лавочек» и «шалашей» для проведения трёх ежегодных ярмарок - на Рождество, Благовещение и на Ильин день. Удачное расположение Христорождественского погоста вблизи таких важных путей сообщения, как Ладожские каналы и Архангелогородский тракт, делало ярмарки многолюдными, а их проведение - весьма прибыльным делом. Деятельность этих ярмарок продолжалась более ста лет». Очевидно, это тоже способствовало развитию деревни.
В той же книге читаем: «По клировым ведомостям в 1883 году приход храма Рождества Христова составлял около 3000 человек. Основными занятиями прихожан были земледелие, сплав леса, рыбная ловля. В Карпине делали вёдра и кадки.». «В 1843 году священником Алексеем Черенским была основана Пашская церковно-приходская школа. Для неё в начале XX века выстроили новое здание - одноэтажный бревенчатый дом на каменном фундаменте (впоследствии как раз в нём расположились клуб и библиотека, позднее - и почта). По деревням работали также передвижные школы, в которых учили крестьян грамоте, получая от 2 до 3 рублей в зиму за учащегося». Интересен такой факт: «В 1880-х годах среди прихожан храма Рождества Христова грамотных насчитывалось не более (!) 400 человек».
Вероятно, в этот период в Надкопанье и были построены дома, которые долгое время тоже являлись достопримечательностью деревни. Двухэтажный дом с мезонином на реке Косопаше, напротив храма, в котором в 20-х - 50-х годах располагалась Надкопанская школа-семилетка, куда до 1933 года приходили учиться дети со всей округи, так как школы-семилетки в Паше ещё не было. Дом Берёзкиных, где находились магазин и правление колхоза «Красный пахарь», дом причта (здание Надкопанской начальной школы) и каменный двухэтажный дом у моста, в котором много лет работал магазин. Из мезонина дома на Косопаше, где жильцы сушили в ненастные дни бельё, открывался чудесный вид на окрестности деревни. В 70-е годы во время капитального ремонта мезонин снесли, собрали из него отдельный жилой дом. А изразцовые печи, служившие украшением парадных комнат, были разрушены ещё в период работы школы.
Жизнь в Надкопанье в XIX веке тоже «кипела». По воспоминаниям старожилов, многие жители Надкопанья и округи работали тогда «у Борошнева» (у какого из них - теперь точно сказать трудно). В XIX - начале XX века деревня относилась к Доможировской волости Новоладожского уезда Санкт-Петербургской губернии. По данным «Памятной книжки Санкт-Петербургской губернии» за 1905 год, деревня Надкопанье входила в состав Карпинского сельского общества. Ярмарки в деревне проходили: 22—28 марта, 20—22 июля, с 25 декабря по 2 января.
В 1927-28 годах Советская власть упразднила губернии, 11 сентября 1927 года был образован Волховский исполнительный комитет районного совета рабочих и крестьянских депутатов. В ходе районирования Ленинградской области в 1927¬1931 годах в состав Волховского района среди прочих 38 вошёл и Карпинский сельский совет со всеми своими деревеньками.
Коллективизация в Карпинском сельском совете проходила нелегко. Обратимся к запискам одного из организаторов колхозов:
«Хотя закон о коллективизации сельского хозяйства был принят на XV съезде ВКП(б) в декабре 1927 года, фактически проводить его в жизнь стали несколько позднее - с 1929 года. Особенно усиленно началась эта работа в Волховском районе с 1930 года.
Как и в ряде других районов Ленинградской области, в Волховском районе, особенно зараженном при империализме торгашеско-кулацкими и сектантскими элементами, организация колхозов была встречена весьма враждебно.
Отдельные кулацкие элементы, попы, сектанты и т.п. типы проводили собрания, размножали листовки, агитировали середняцко-бедняцкую часть деревни не вступать в колхозы. Служители культа, выступая в церквах с проповедями, увещевали верующих побояться Бога, не продавать своей души антихристу.
Сектанты разных толков - староверы, баптисты, евангелисты и другие - также собирались на собрания, и руководители их вели антисоветскую и антиколхозную агитацию. Приезжавших на места для организации колхозов работников района и области встречали враждебно, срывали собрания, посвящённые организации колхозов.
По занимаемой должности прокурора, я должен был принимать активное участие в проведении в жизнь закона о коллективизации. Я выразил желание помочь в организации колхозов Карпинского сельсовета, куда был командирован секретарь исполкома райсовета депутатов трудящихся политически грамотный, хорошо знающий советскую работу, исключительно выдержанный и имеющий большой подход к крестьянам Б.Ф. Барцак...
Неоднократно подстерегали уполномоченного по Карпинскому сельсовету Б.Ф. Барцака, неоднократно стреляли в него из-за углов, но, к счастью, ни одна пуля его не задела.».
Но колхозы всё-таки, как и везде, были созданы. В 1928 году братья Тупицыны из деревни Берег предложили создать товарищество по совместной обработке земли (ТОЗ). Им отвели участок по берегу реки. Объединились десять семей. Они корчевали кустарник, распахивали залежные земли, но год оказался тяжелым, посевы вымокли, урожаи были низкими.
В 1929 году в каждой деревне появился свой колхоз. В колхоз шли не только бедняки, но и середняки. Колхоз был сельскохозяйственной артелью. Объединяли рабочий скот - лошадей - и орудия труда: сохи, плуги, бороны. Инвентарь тоже подлежал обобществлению: сбруя для лошадей, сани, телеги, дровни. Коллективизация проходила сложно, крестьяне боялись остаться без хлеба и заработка на стороне. У кулаков отбирали землю и имущество, и, так как они эксплуатировали батраков и бедняков, их раскулачивали. Раскулаченных высылали в другие области: на Север, на Урал. Нелегко приходилось этим семьям. Да и само раскулачивание не всегда было справедливым. Богатые дома со старинной мебелью, посудой оказывалось в руках бедняков. В 80-х годах в деревне Томилино появилась пожилая женщина из «бывших», из семьи кулаков. Она попросила у новых хозяев родительского дома разрешения осмотреть дом. С горьким и одновременно радостным чувством рассматривала она после долгой разлуки родные стены, знакомые с детства предметы. Но вернуться в родной дом и поселиться в нём на законных правах не представлялось возможным.
В Надкопанье были созданы колхозы «Примерный», «Новая жизнь» (в колхоз вошли семьи Грекиных, Гариных и другие). В колхозах развивалось животноводство, особенно свиноводство и овцеводство. Появлялись новые праздники и традиции: праздник первой борозды, первого снопа и другие.
В 1933 году деревня Надкопанье стала административным центром Карпинского сельсовета Пашского района, в который входили 14 населённых пунктов: деревни Вишняков Посад, Ерофеева, Карпино, Князево, Крикачёв Посад, Куликов Большой Двор, Курицыно, Насоново, Надкопанье, Обой, Подбережье, Пучнино, Шутово, Якшино, общей численностью населения 1580 человек. В 1936 году в состав Карпинского сельсовета с центром в деревне Надкопанье входили 15 населённых пунктов, 357 хозяйств и 6 колхозов.
Уже в 20-х годах в стране началась борьба с религией. Помимо пропаганды атеизма, в 30-х годах осуществлялись массовые аресты и преследование духовенства, закрывались церкви, закрыли и Надкопанский Христорождественский храм. Здание, к счастью, уцелело, но убранство храма было разграблено. Отец Пётр (Пётр Семёнович Азиатский) был арестован 18 августа 1937 года в деревне Томилино, где он в то время проживал. Особой тройкой УНКВД по статье 58-10 УК РСФСР Пётр Семёнович Азиатский был приговорён к высшей мере наказания. Расстреляли его 8 сентября 1937 года в Ленинграде, и прах его покоится на кладбище в Левашово. Отца Нафанаила тоже арестовали и отвезли в Новую Ладогу, где его следы затерялись. Пострадали не только священнослужители, но и члены церковной двадцатки.
В годы Великой Отечественной войны мужчины Карпинского сельского совета ушли на фронт, многие воевали под Ленинградом. Погибли на фронте Александр Павлович Демидов, Пётр Васильевич Павин, Николай Иванович Наталичев и многие-многие другие. Во время налётов вражеской авиации жители окрестных деревень укрывались в подвалах церкви. До ноября 1941 года стояли в деревне несколько дней румыны, их кормили местные женщины. Вера Александровна Касьянова, коренная жительница деревни, вспоминает: «Мама варила румынам по два чугуна картошки на день. По-русски они совсем не говорили. Потом их переправили дальше». В Надкопанье работала школа лейтенантов. Здесь проходили переподготовку фронтовики с Карельского и Волховского фронтов. В церкви открыли столовую для военных. Были среди них и сибиряки. Вольнонаёмные женщины стирали в прачечной солдатское бельё, работали в столовой. Большинство женщин, детей и стариков оказалось в эвакуации в самых разных местах: в деревне Часовенское, в Сибири или Алтайском крае, в Кировской области - и других местах. В деревне Кондратьево работало все годы войны подсобное хозяйство, женщины окрестных деревень, в том числе и надкопанские, выращивали здесь овощи и животных для госпиталей и армии. Напротив церкви находился склад боеприпасов. Появились в годы войны у деревни и солдатские могилы. Деревянные пирамидки с красной звездой и табличками с фамилиями стояли ровными рядами, как солдаты, на окраине кладбища в Убое, видные издалека. Такие же могилы были перед мостом через Косопашу, у деревни Князево. Через два десятилетия всех, захороненных в этих могилах солдат, перенесли в братскую могилу на площади в Паше.
После войны жизнь в деревню возвращалась с трудом, не было «мужиков», рабочего скота, инвентаря. Пахотные земли заросли сорняками, задернели. В некоторых домах деревни военные устроили блиндажи, за домами вырыли окопы. Так что хозяевам пришлось потрудиться, чтобы восстановить дома и огороды. Но уже весной 1945 года многие жители деревни посадили огороды. Постепенно восстанавливались и колхозы. Надо было растить хлеб, картошку, выращивать скот, иначе всех ждала голодная смерть. Ведь продовольственных запасов в стране не было.
Начал работу клуб. Вернувшиеся с войны и из эвакуации парни и девушки в старых, подшитых валенках, в резиновых и кирзовых сапогах шли в клуб. Здесь встречала их симпатичная девушка Анна Александровна (Лукина), заведующая клубом. При свете керосиновых ламп под балалайку и гармошку веселилась молодёжь, радуясь мирной жизни.
Работали фельдшерский пункт, школа-семилетка. Старожилы деревни до сих пор помнят имена учителей, работавших в то время в школе: Клавдия Петровна Маркушева, Ольга Петровна Азиатская, Вера Петровна, Григорий Пантелеевич Бородкин, Евгения Ивановна Бородкина и другие.
О послевоенной жизни в Надкопанье писал Николай Иванович Антонов, известный волховский журналист: «В полукилометре от пристани Томилино расположена деревня Над-копанье - центр бывшего Карпинского сельсовета и колхоза «Красное знамя». Здесь же, на левом берегу реки Паши, сосредоточены основные земельные массивы.
В селении Надкопанье имеется ряд двухэтажных каменных и деревянных построек, используемых колхозом. Некоторые из этих построек сохранились с дореволюционного времени и были построены жившими здесь в прошлом крупными лесопромышленниками. Часть жителей села работает на предприятиях Пашского узла и МТС.
В селе - школа-семилетка, библиотека, клуб, предприятия колхоза: электростанция с локомотивным двигателем, мельница, кузница, пилорама, парники, пасека. В колхозе - 203 хозяйства, 5010 гектаров земли, в том числе 2.252 гектара сельскохозяйственных угодий. В 1956 году в колхозе было 340 голов крупного рогатого скота и 187 свиней. 3начительные площади занимались под картофель и овощи. На землях колхоза работал государственный участок по сортоиспытанию картофеля и овощных культур».
Директором школы-семилетки до её закрытия был Григорий Пантелеевич Бородкин. А в церкви находились в это время зерносушилка, колхозные склады, картофелехранилище.
В районной газете «Пашский колхозник» часто появлялись статьи о лучших колхозах. Одним из них в Пашском районе по праву считался колхоз «Красное знамя», которым руководил Н.И. Рульков. О его жизни стоит рассказать подробнее.
Родился Николай Иванович в 1921 году в деревне Шоткуса Пашского района. Жил в Доможирово, учился в Доможировской школе, здесь окончил 7 классов. 21 сентября 1940 года был призван на военную службу в Балтийский флот. Когда началась война, служил в 3-й бригаде морской пехоты Балтийского флота. Был командиром отделения сапёрной роты. Воевал Николай Иванович храбро, «лично снял около 100 мин противника», о чём свидетельствует наградной лист от 6 ноября 1944 года. Награждён медалью «За отвагу». В 1944 году на Карельском фронте взрывом ракеты оторвало ему 3 пальца кисти левой руки. В феврале 1945 года врачебно-трудовая экспертная комиссия присвоила ему инвалидность второй группы. Жить в родном доме в Доможирово было нельзя: во время войны в нём находился дзот, поэтому Николай Иванович с семьёй поехал в Пашу. Его сразу назначили председателем колхоза «Красный май», который был в Паше. Жили в сельском совете, спали на сундуке. В 1947 году переехали в деревню Надкопанье. Николай Иванович возглавил колхоз «Красное знамя». В колхоз входило 17 деревень, самой большой из них была деревня Крикачёв Посад. Николай Иванович вставал в 4 часа утра. Начинался его рабочий день с того, что он сам включал колхозную подстанцию, давал электричество. Обходил дворы, фермы, только потом шёл в правление. Человек добросовестный и ответственный, того же требовал Николай Иванович от других. Не терпел нарушений дисциплины. При нём колхоз пошёл в гору. Кто работал с Николаем Ивановичем в то время, вспоминают: «Много народу он от голодной смерти спас. Колхозники стали получать на трудодень не только зерно и овощи, но и деньги». В колхозе были коровник, конюшня, телятник, хорошие парники и ледник. Выращивали колхозники не только зерновые и картофель, но и турнепс, кукурузу, капусту, огурцы и помидоры.
Когда организовался совхоз «Пашский», Карпино стало четвёртым отделением совхоза. Много лет им успешно руководил Виктор Алексеевич Борисов, направленный сюда на работу в качестве молодого специалиста. Сельское хозяйство в этот период было на подъёме. Молодёжь охотно оставалась в деревне, заработки в совхозе были хорошие. За счёт мелиорации активно расширялась кормовая база совхоза. Работа на полях шла с раннего утра до позднего вечера. Заготавливали витаминную муку, агрегат по её производству работал в Надкопанье. Сушили и прессовали сено, складировали его в сенных сараях здесь же. Заготавливали сенаж, силос. Все работали! Никто и помыслить не мог о безработице. Она была где-то далеко, на Западе, в Америке.
Правда, закрыли начальную школу, которой заведовала много лет Александра Александровна Ерохина. Но закрыли потому, что в Паше было построено новое современное школьное здание.
В этот период было почти полностью разорено старинное кладбище у церкви с богатыми надгробиями окрестных купцов и дворян, вывезены многие мраморные надгробия. Их использовали для фундамента при строительстве домов. Большой урон кладбищу наносили и приезжавшие на работу в совхоз студенты. Они искали монеты и другие ценные вещи. Заброшенное здание церкви несколько раз горело, особенно сильный пожар 1970 года уничтожил все деревянные конструкции, так как подростки разожгли костёр на лестнице, ведущей на колокольню.
В 90-е годы начался развал сельского хозяйства в стране. Развалился и совхоз «Пашский». Акционеры совхоза продали за гроши свои акции на земельные паи. Правда, ООО «Карпино» долго держалось. Но работников в нём стало значительно меньше, и заработки были уже совсем не те. В настоящее время на землях бывшего Карпинского сельсовета хозяйничают всеволожцы. Ходят слухи среди местного населения о будущем процветании этих угодий, но будет ли это так, покажет время.
Э.Е. БОЛЬШАКОВА
Продолжение следует…