История ее блокады
- Автор: "Провинция. Северо-Запад"
Война с блокадой чёрной
были рядом,
Земля была от взрывов горяча.
На Марсовом тогда копали гряды,
Осколки шли на них как саранча!
А. Прокофьев
Мы жили в Гатчине: мама и четверо детей. Я закончила 7 классов и хотела поступать в техникум... Война началась, когда мне ещё не было 15 лет.
Сестра успела уехать в Ярославскую область, мы на один день опоздали. Дорогу уже перекрыли.
На подводах мою семью и других людей отправили в Ленинград на улицу Степана Разина, там находилось общежитие. В одной комнате разместили нас и ещё несколько семей: бабушку с беременной тёткой, соседку из Гатчины с двумя детьми, женщину с дочерью и маленькой внучкой и ещё одну совершенно одинокую старушку. Она и моя бабушка умерли. Помню, как их зашивали в простыни и грузили в специальную машину, которая ходила по городу и куда-то увозила тела.
В 1941 году мама всю осень ездила копать защитные рвы, а мы ждали и не знали, вернётся она или нет.
Младший брат часто ходил в сторону военных. Как-то раз он принёс лошадиную ногу. В семье устроили большой праздник! Мы сварили из неё суп и обглодали до кости. Брату было 13 лет.
Во время блокады я с ним ездила за Кировский завод, искали еду на полях. Однажды нашли брюквину, но как только её выдернули, раздался выстрел. Мы испугались и упали в траву. В воздухе сильно запахло гарью. Пришли военные, они выгнали нас, но брюквину мы забрали с собой.
Нам, конечно, выдавали хлеб: 750 граммов на всю семью. Один раз я пошла получать его одна. Уже подходила к общежитию, когда на меня бросился мужчина, пытавшийся отобрать хлеб. Конечно, он не был преступником, который мог ударить или убить, просто хотел есть. Мы тоже. Я громко закричала, он испугался и убежал. С тех пор меня всегда кто-нибудь сопровождал.
Помню, каждый раз, когда ложились спать, мечтали о хлебе, белом-белом и тяжёлом, потому что в него добавляли переработанную бумагу.
Одно время весь Ленинград ездил за капустой. Холод. Снег. Люди собирали срезанные с капусты листья, чтобы прокормить себя и семью. За водой мы ходили на Фонтанку.
В конце концов, нас эвакуировали в Ярославскую область. Когда ехали, поезд неожиданно остановился, вагоны стали наклоняться и падать, слышались выстрелы. Все, кто мог, выбирались из вагонов. Оттуда нас увезли на машине до станции Жихарево, накормили тёплой кашей из муки. От Жихарева добирались на товарном поезде. Помню, как мама подсаживала старшего брата, а я подтягивала его в поезд. Он был весь опухший. После войны мы часто это вспоминали.
В Ярославле прибывших тоже корми-ли, поезд шёл не один день. Больше стояли, чем ехали... Пока были в Ярославле, мама отправилась с документами в администрацию. Я ждала её на станции с вещами и остальными детьми. Когда она вернулась, сказала, что слишком много людей, и когда нас пропустят - неизвестно, надо двигаться дальше. Я всё это время наблюдала за братом, который сильно опух и еле ходил. Казалось, что он умрёт. Мы сели обратно в поезд, около месяца ехали до Кубани. В Кущёвский район попали в начале мая, работали на колхозных полях. Семья получала хороший паёк на неделю: 16 кг муки, немного мяса, сахара и капусты. В 1942 году немцы стали подходить к Кубани, поэтому в июне нас повезли в Куйбышевскую область, где только начинали строительство завода. Мне было всего 15 лет, меня поставили ученицей свердловщицы. В течение года я работала там, а мама - в малярной. Она очень хорошо и много трудилась, за что получала бесплатный обед. Младший брат забирал этот обед домой и готовил щи из крапивы, от которой у нас постоянно краснели щёки. Потом мы решили вернуться в Ярославскую область. Мама добилась того, чтобы нас отпустили с завода, она с детьми поехала туда. Я отправилась за тёткой в Мордовию. До её деревни довезли за кусочек мыла, больше у меня ничего не было.
В Рыбинске училась четыре месяца на счетовода, больше года работала на заводе.
Брат уехал устраиваться в шахты, но хотел в армию, его не брали из-за плохого зрения. Тогда он подговорил товарища пройти комиссию вместо него, тот согласился. Так брат попал в армию и прослужил до самого конца. В 1945 году принял участие в советско-японской войне. Оттуда он с орденами и медалями и вернулся домой.
После войны поехали обратно, мама даже козу с собой взяла. В Гатчине наш дом оказался занят домоуправлением. Но нам вернули жильё.
Какое-то время я работала кассиром в Доме культуры, а после того, как окончила бухгалтерские курсы, приехала в Ладогу на практику. У меня была очень хорошая характеристика. Когда предложили работать бухгалтером в училище, я испугалась такой ответственности, но мой гатчинский учитель настоял и обещал помочь. Здесь, в Новой Ладоге, проработала больше 30 лет и вышла замуж.
Блокаду пережили благодаря маме, она всегда делила с нами паёк, за что её ругали другие женщины.
Отца забрали в армию ещё в июне 1941 года. Тогда ему было 40 лет. Отец прислал письмо до того, как мы переехали в Ленинград. Мама ответила, что дети живы. Больше никаких вестей от него не приходило. В нашей деревне жила его мать, ей принесли похоронку, она и деньги за него получила. Потом мы искали информацию об отце в Интернете, но ничего не нашли. До сих пор не знаю, как погиб, и где похоронен.
Только в 1990 году я получила знак «Житель блокадного Ленинграда» и удостоверение к нему.
Все мои братья и сёстры умерли, но у меня есть три ребёнка, 6 внуков и 10 правнуков.
Иногда кажется, что я до сих пор слышу снаряды и чувствую запах гари.
Историю Марии Ивановны Вихровой записала Валентина НОВИКОВА
На фото: М.И. Вихрова