Под колесом истории
- Автор: "Провинция. Северо-Запад"
Новая Ладога... Те, кто здесь давно не бывал, удивятся провинциальной тишине, редким прохожим на главном проспекте города, их удручат опустевшие деревянные дома и полуразрушенный Гостиный Двор, некогда блиставший нарядными витринами. «Исчезла» автобусная станция, в ненастную погоду вы обречены мокнуть под дождём в ожидании рейсового автобуса, они - слава Богу! - ещё ходят. Да, колесо истории, прокатившись по городу, очень изменило его облик...
Героиню своего очерка встречаю рано утром у одного из блочных домов микрорайона «В». Прогуливаясь под мелко сеющим дождиком, она то напевает какую-то песенку, то душевно беседует с кошкой, высунувшейся из кустов. После недолгой прогулки на свежем воздухе Елена Васильевна легко поднимается на третий этаж, несмотря на свои 92 года. Наше знакомство продолжается в уютной, только что отремонтированной квартире. Когда слушаешь рассказ о её жизни, то опять приходит на память оно, это самое колесо, которое крушит и калечит людские судьбы.
Елена Васильевна Павлова родилась в 1923 году в Олонце. Год этот примечательный в истории Карелии, так как именно в 1923 году Карелия была провозглашена Автономной Карельской Советской Союзной Республикой. Отец - Василий Елисеевич Павлов - работал начальником милиции. Отделение милиции располагалось на первом этаже двухэтажного дома, а семья начальника жила в квартире на втором этаже. В этом доме Елена Васильевна прожила всю жизнь, до отъезда к дочери, в Новую Ладогу. Кто его родители, Василий Елисеевич не знал. С пяти лет он воспитывался в карельской семье. Умер он тридцати трёх лет ещё до войны, осиротив пятерых маленьких детей. Хотя мать Елены Васильевны - Устинья Тимофеевна - была из зажиточной семьи, помогать ей было некому. Дети, чтобы не умереть с голоду, ходили просить милостыню. Детям более щедро подавали, когда они называли имя отца. «Помним его! Хороший был человек! Накормим и с собой дадим», - говорили люди.
Училась Елена четыре года в школе, где преподавание велось на финском языке, потом заболела, и пришлось идти в первый класс уже русской школы, так как первым государственным языком за это время стал русский, финский стал вторым государственным языком. Училась Елена в русской школе два года, учение давалось с трудом, так как общались в семье и в селе (таков был статус Олонца с 1927 года) на карельском языке. До сегодняшнего дня Олонец - единственный город на территории Карелии, где карелы составляют большинство населения. А Олонецкий район - место компактного проживания карелов - ливвиков и самый населённый карелами район Республики Карелия. Елена Васильевна владеет тремя языками: карельским, финским и русским. Когда ей удаётся пообщаться с финнами, она с удовольствием говорит и поёт на финском языке. С тринадцати лет пришлось ей работать в колхозе. Работала и в животноводстве, и в полеводстве. Выбирать не приходилось - куда пошлют. Благодаря колхозу и выжила вся семья. Колхозники в трудные довоенные годы получали и продукты, и корма для домашнего хозяйства.
В 1937-38 годах окрестности Олонца становятся местом ссылки и лагерей для репрессированных. Сюда ссылали, чаще всего, поляков и литовцев. Здесь проходили расстрелы репрессированных. Знала ли об этом Елена Васильевна? Конечно, знала, но вслух об этом говорить было не принято.
В 1939 году Елена работала на заготовке леса у финнов, здесь её придавило деревом, она получила серьёзную черепно-мозговую травму, но, к счастью, быстро поправилась.
С 18 лет работала портнихой. Работу эту любила. Но во время финской и в начале Великой Отечественной войны портнихам тоже пришлось нелегко. Девушки и женщины работали на фабрике по пошиву и ремонту одежды, называлась она «Разнопром», чинили солдатские шинели, бушлаты, шубы. Одежду привозили с фронта окровавленную, пробитую пулями, разорванную осколками. Иногда собирали одну шинель из двух - трёх. Елена Васильевна работала за швейной машинкой и вручную обмётывала петельки, пришивала пуговицы. Приходилось работать и на полях, «растить хлебушко», убирать урожай, его отправляли на фронт.
Уже 5 сентября 1941 года Олонец оккупировали финны и немцы. Стояли немецкие и финские части рядом. Пришли они сюда «надолго», Олонец переименовали в Олонецкую Крепость. Финны говорили местным девушкам: «Если мы победим, будете у нас рабами. Выходите лучше за нас замуж». Некоторые и выходили, потом покинули Родину с отступавшим врагом. До «оттепели» 60-х въезд на Родину был им закрыт. В оккупации работали в сельском хозяйстве, растили хлеб, ухаживали за скотом. Оккупанты устраивали хозяйство на свой лад, тоже надолго. Финны требовали ответственного отношения к работе, поэтому в годы оккупации собирали хороший урожай ржи. Войдя в Олонец, они обязали всё женское население прийти на площадь, чтобы выбрать тех, кому доверят дойку коров. Требовали, чтобы у доярки на голове был чистый платок, чтобы она приходила с тёплой водой, подойником и полотенцем. Тех, кто неаккуратно относился к работе, жестоко наказывали. Елена работала с животными, вырастила племенного быка, которого финны решили увезти с собой, но никак не могли погрузить в грузовик. Бык никого не слушал, сопротивлялся. И только когда Елена поднялась в кузов грузовика, бык последовал за нею. Бык ревел в кузове, а Елена плакала, расставаясь со своим любимцем.
Местное население вынуждено было как-то приспосабливаться к жизни в оккупации. У финнов был керосин, у жителей Олонца - клюква, меняли ягоду на керосин. В Олонце был концентрационный лагерь для советских военнопленных. Вечерами девушки ходили «развлекать» часовых, вели с ними беседы. В это время парни и подростки старались передать военнопленным собранную днём пищу (часто это были отходы из солдатской столовой, завёрнутые в серую бумагу), чтобы как-то поддержать их. Финны, в общем-то, относились к этому благосклонно. Но по ночам на территории лагеря слышны были выстрелы, пленных расстреливали. Здесь же, на стадионе, и хоронили убитых. Отступая, финны хотели сжечь Олонец полностью, уже проложили кабель, но не успели: вошли наши войска. Во время наступления Советской Армии Олонец бомбили и немцы, и финны, и наши. Выжили чудом. Освободили Олонец 25 июня 1944 года, а 7 июля ему возвратили статус города.
Когда в Олонец вошли наши, всех, кто находился в оккупации, стали вызывать в «допросную». Женщины наслушались всяких оскорблений в свой адрес, некоторых избивали. Перед Еленой, стоявшей в очереди в «допросную», оттуда вывели избитую окровавленную женщину. Когда вошла Елена, на неё начали кричать, но за неё вступился какой-то старик: «Это девушка. Она работала». Вопрос звучал один: «Чем занимались? Что делали?». Братьев Елены сразу арестовали. Но один, младший, был хромой, его вскоре отпустили. Прожил он недолго, умер в 28 лет. А другого брата, которому исполнилось во время оккупации 17 лет, сослали в Норильлаг, там он отбывал наказание 10 лет. Освободившись, остался в Норильске, окончил техникум, работал в шахте инженером, чему поспособствовал его товарищ по лагерю, ставший после освобождения директором шахты. Умер молодым, в 44 года.
А Елена Васильевна после войны работала сначала в колхозе, потом портнихой. А когда стало сдавать зрение, устроилась на работу в поликлинику санитаркой. В этот период она и освоила окончательно русский язык, так как общение «на языке врагов», мягко говоря, не поощрялось.
Дочь Людмилу растила одна, держала в большой строгости. Учила трудолюбию, бережному отношению ко всему: к одежде, вещам, деньгам. Сама на время отпуска устраивалась куда-нибудь на подработку, и дочь старалась следовать её примеру. Людмила Васильевна вспоминает, как в течение десяти дней убирали вдвоём с матерью 10 кубометров дров, необходимых для отопления квартиры. Елена Васильевна размечала бревно специальной меркой, чтобы поленья были одной длины, потом по этим меткам брёвна пилили, дрова кололи, складывали в ровные, красивые поленницы. Аккуратность, любовь к чистоте и порядку - в крови у Елены Васильевны. В квартире всегда - ни пылинки, занавески на окнах - белоснежные. Старые жильцы её дома в таком же порядке содержали и коридор, и двор у дома. Во дворе цвели флоксы и бархатцы.
Общий трудовой стаж Елены Васильевны - 60 лет. Работала она с небольшим перерывом до 80 лет.
С 80 лет зимой жила в Новой Ладоге, у дочери, так как дом, в котором она родилась и прожила всю жизнь, после капитального ремонта стал очень холодным. На лето возвращалась домой. Но после того, как «добрые люди» обобрали её и унесли все деньги, она поселилась у дочери окончательно.
До сих пор любит попариться в бане, ходит на прогулку. Живая речь её наполнена карельскими и русскими пословицами и поговорками, вот одна из них: «Не старейте! Старость не радость, не добрые дни!». Она знает много частушек и присловий:
[quote align="center" color="#999999"]Гуляет девушка до полночки.
Не жалейте тёмной ночки:
Я сама така была,
До полночки гуляла.
Пели-пели петухи,
Запоют и курочки,
Не пора ли вам домой,
Олонецки дурочки? [/quote]
Да, Елене Васильевне повезло: она окружена вниманием, любовью близких. Рядом - дочь, внучка, правнучка, зять. Людмилу Васильевну и Валерия Викторовича Игнатьевых хорошо знают и уважают ладожане.
Человек прямой и честный, Елена Васильевна никогда не обманывала, никогда не могла чем-то воспользоваться в своих интересах. В 90-е годы финское правительство пыталось оказывать помощь тем, кто пережил оккупацию, «пострадал от завоевателей». Елене Васильевне предлагали сделать ремонт квартиры или построить новый дом на участке размером три сотки. Она отказалась, а дочери объяснила свой отказ так: «Ничего от врагов мне не надо!».
Э.Е. БОЛЬШАКОВА